Города, конечно, я не помню. Офицеры жили замкнутым кланом на окраине, в 2х км от своего аэродрома. Жизнь эта заключалась в полётах и в регулярных групповых пьянках в выходные (кто не дежурил у самолётов).  Самолёты были – истребители и тренировочные «кукурузники» (По – 2). После перерывов (отпуск) обязательно нужно было полетать на кукурузнике. Сидим во дворе под рябиной с соседкой тётей Валей. Вдруг появляется «ПО - 2» и, улыбаясь во весь рот, оттуда орёт сосед: «Валя, жарь картошку!».

В выходные часто выезжали на рыбалку. Лётчики с огромным бреднем, полупьяные процеживали озёра (а их там уйма). Рыбы было навалом. Самую крупную отбирали командиру полка, конечно. Затем напивались, дома уже жарили рыбу, упивались окончательно. Конечно, всё с песнями, плясками. «Мы выпьем раз и выпьем два, - за наши славные «ПО-2» но, так, чтоб завтра не болела голова», но думаю, что у них она всё же болела. 

Обедал дядя Иван на аэродроме, но тётка иногда посылала меня туда с его любимой окрошкой. Ходил я туда охотно, - там было очень интересно. Молодые (послевоенные) лётчики резвились, запуская модели самолётов, Но иногда  я, по упрямству и глупости (думая, что не разоблачат), выливал окрошку во ржи. За что и получал соответственную взбучку. Тётка, как все училки, была занудой, и приучала меня чистить до блеска свои ботинки. А я их ведь и не носил почти никогда раньше. Я это делал плохо, а так же плохо рисовал (почему-то это были слоники), тётка драла мене  уши  и дёргала за волосы. Тут приехала в гости баба Олена. Как все свекрови, к тёте Клаве она относилась настороженно.  «Шо це у ней немаэ дiтей? Мабуть якась хвора!» Она, действительно, была «хвора», даже несколько дней лежала в больнице. А я в те дни «питался» на аэродроме по дядькиным талонам. Эдакому карапузу официантка заставляла пол – стола офицерским обедом. Там даже был шоколад. «Сталинские соколы» жили тогда хорошо, не в пример голодающему быдлу.        

Так вот, я расплакался перед бабкой «Заберiть мене в Грушiв», мечтая о тамошней вольнице, где нет ботинок вообще, а о проклятых слониках и разговора не будет.  «Бiдна дытына!» изрекла баба Олена и, невзирая на протесты, увезла меня в Грушев. Там я пробыл не долго, т. к. голод в Выгоде (Карпатах) стал меньше (дали картошки) и меня увезли к маме (кажись баба с дедом). А теперь, - уже моё осознанное, бурное  детство.